Сергей Безруков родился в 1973 году в семье актера и режиссера Виталия Безрукова.Окончил Школу-студию МXАТ в 1994 г. (курс О. Табакова), в том же году принят в труппу Театра п/р О. Табакова. Играл в спектаклях "Страсти по Бумбарашу" (Студент), "Ревизор" (Квартальный), "Билокси-Блюз" (Юджин Джером), "Затоваренная бочкотара" (Телескопов), "Матросская тишина" (Давид Шварц), "Звездный час по местному времени" (Саратов), "Анекдоты" (Калиневич и Ступак). Играет в различных театральных проектах, в антрепризах: "Искушение", "Ведьма" (Театральное агентство "Арт-партнер XXI века"). Занят во МХАТе им. А. П. Чехова в спектаклях "Амадей" (Моцарт), "Священный огонь" (Морис Тэбрет). В 2002 году в театре им. М. Н. Ермоловой вышел спектакль "Александр Пушкин" по пьесе Виталия Безрукова в его же постановке, а Сергей сыграл великого русского поэта.Несколько лет работал на телевидении - озвучивал 11 персонажей программы "Куклы" (НТВ). В последнее время Сергей активно сотрудничает со звукоиндустрией. На его счету работы в постановках "Любовь к трем апельсинам" и "Про Федота-стрельца" Леонида Филатова (Сергей озвучивает всех персонажей), радиопостановка "Азазель" (роль Фандорина), "Сборник стихов Есенина". Все эти постановки вышли на компакт-дисках.
Снимался в фильмаx: "Крестоносец" М. Туманишвили и А. Иншакова, "На бойком месте" А. Саxарова, "Китайский сервиз" В. Москаленко, "Вместо меня" В. Басова, "Бригада" А. Сидорова, "Азазель" А. Адабашьяна и др.В 1997 году удостоен Государственной премии РФ за роль Есенина в спектакле Театра имени М. Н. Ермоловой "Жизнь моя, иль ты приснилась мне". Премия "Московские дебюты" за роль Петра ("Последние") (1995). Премия телекомпании ТВ-6 "Чайка" в номинации "Прорыв" за роль Александра в спектакле "Псих" (1996). Премия мэрии Москвы (1997)
Премия деловых кругов "Кумир" (1997). Премия газеты "Московский комсомолец" за роль Алешки в спектакле "На дне" (2000). Премия IV национального фестиваля искусств "Южные ночи" (г. Геленджик) в номинации "Лучшая мужская роль в антрепризе" за роль в спектакле "Койка" (2000). В 2002 году в конкурсе "Лица года" Сергей получил награду как "Актер года".


— Вы с детства хотели стать актером?
— Да. Мой отец — актер, он же и воспитал во мне это. С самого детства батя занимался со мной: мы ставили отрывки из спектаклей. Я играл Леонидика из «Моего бедного Марата», которого поставил мой отец, играл Ромео. В то время мне было 14 лет, и я буквально заливался слезами, когда входил в склеп к Джульетте. Внутри меня было ощущение жуткой трагедии. И отец видел это, чувствовал, что я живу на сцене. Он прививал мне любовь к театру, к подлинному перевоплощению. Влюбляться — значит, влюбляться, умирать — значит, умирать.
Отец пытался понять, есть ли во мне необходимый темперамент, талант. Долго смотрел, но потом сказал: «Можно», — и отдал меня в Школу-студию МХАТ. Там я попал в руки к Олегу Павловичу Табакову, который приучал нас к тяготам актерской профессии. Поблажек не делал никому, хотя многим со стороны казалось, что я был его любимчиком. А он просто очень хорошо ко мне относился, но это не давало мне права на какие-либо льготы. Я сам неплохо учился, институт закончил с красным дипломом. Олег Павлович всех своих абитуриентов предупреждает: если вы чувствуете, что сможете актерской профессией заработать себе на хлеб с маслом, то это уже неплохо, а вот если — на хлеб с маслом да еще с икрой, то можете смело идти в профессию. Лично для меня это была настоящая работа.
— Вас считали любимчиком Табакова, потому что вы — сын знаменитости?
— Нет. Когда я поступал в Школу-студию МХАТ, отец был уже не так знаменит, как раньше, когда играл Карла Моора в Театре имени Пушкина. Он работал в Театре сатиры, где ему так и не удалось сыграть ничего значимого. По большому счету, отцу достались только две главные роли: в спектакле «Мы, ниже подписавшиеся» — персонаж, которого раньше играл Андрей Александрович Миронов, и в «Бешеных деньгах» — роль Василькова. Эта работа была по-настоящему мощная.
— Какие качества вы унаследовали от своего отца?
— Я отвечаю за свои слова. Отец всегда внушал мне, что если ты мужик, то надо быть уверенным в себе, надо быть сильным. Нельзя киснуть, жаловаться, пить, уходить в загулы, прогибаться. Отец вдохновляет меня своим личным примером, здоровым отношением к жизни. Раньше он, правда, выпивал. У него вообще такой склад характера — он буйный, темпераментный, обаятельный русский мужик. Поэтому если выпивал, то крепко. Это было в традиции старой актерской школы, когда считалось, что если ты не пьешь — значит, ты не гений. Поэтому тогда пили все. Частенько выпивкой заменялось отсутствие еды. В те времена не было такого количества доступных ресторанов и разносолов, больших зарплат тоже не существовало. Вспомните самых великих актеров — таких как Крючков, Олейников, Харитонов. Их знала вся страна, по ним сходили с ума. Леонида Харитонова каждый раз буквально выносили из поезда на руках — как только узнавали, что он прибыл, моментально по перрону разносилась весть: «Ха-ри-то-нов при-е-хал!» — и к нему тянулись тысячи рук. Слава была бешеная, но эти люди жили на те же гроши, что и вся страна.
— У вас, как у театрального ребенка, наверное, было особенное детство?
— Отец гастролировал, работал. Но, когда я пошел в школу, батя успевал совмещать репетиции с нашими занятиями. Мы много времени проводили вместе, он учил меня ходить на лыжах. Помню, когда я был маленьким, отец обгонял меня, потом мы сравнялись, затем я стал его «делать» на один круг, на километр, на два и тогда он говорил: «Ну, так нельзя. Пожалей папу-то!» Сколько себя помню, он всегда приучал меня к спорту — лыжи, бег по утрам, футбол. У меня не было и нет лучшего друга, чем отец. Я благодарен ему за все.
— Какую роль играла мама в вашем «мужском братстве»?
— Мамуля — чудный, замечательный человек. Она потрясающая женщина, в своем обаянии, искренности, доброте души. При таких темпераментных людях, как мы с отцом, она оставалась той самой хранительницей домашнего очага, кормилицей, благодаря которой семья оставалась семьей. Мама замечательно готовит, и на кухне ей нет равных. Моя Ириша признает это и не спорит. Жена тоже может приготовить, но я ее не принуждаю к этому. Для меня не принципиально, чтобы на столе каждый день было первое, второе, третье и компот. Я вполне могу обходиться без домашних борщей. Желая попробовать что-нибудь экзотическое, мы с женой идем в ресторан, а если хочется домашнего — едем к маме. Она нас всегда ждет и очень радуется каждому нашему визиту. Сейчас вот Иришка уехала на гастроли, я остался один и решил закончить ремонт в квартире, поэтому обедать приезжаю к родителям. Мама по-настоящему разошлась! Возвращаюсь со спектакля, а стол просто ломится от угощений. Так что, пока жены нет, я отъедаюсь, обрастаю жирком.
— Сергей, вы росли послушным ребенком?
— Как это ни странно, да. Я рос очень скромным, застенчивым, быстро краснеющим мальчиком. В детстве так же, как все остальные, читал стихи, стоя на маленькой табуреточке. Потом подрос и понял, что все девчонки тащатся от парней, которые умеют играть на гитаре. Тогда я сказал родителям, что хочу поступать в музыкальную школу, проучился пять лет. Приезжая к бабушке, выходил во двор с гитарой, и все внимание было приковано только ко мне. Ощущения — непередаваемые…
— Вы помните, когда впервые напились?
— Сильно я напился, наверное, только однажды. Был Новый год, родители моего друга пришли к нам, а мы с Лешкой Захаровым (сейчас он работает в Театре Российской армии) начали потихонечку таскать со стола всевозможные алкогольные напитки. Нам было лет по шестнадцать — вроде бы взрослые, с паспортами уже. Вот мы и решили проэкспериментировать. Раньше-то нам позволяли только бокальчик шампанского — не больше… В итоге по дурости мы смешали все, что можно и нельзя. Что было дальше, я не помню. Просто отключился и «нашел» себя только под утро. Батя не ругал меня, а просто посмотрел строго и сказал: «Ну, теперь-то ты понял?» Я понял все.
— А какие сейчас у вас отношения с алкоголем?
— Любая выпивка нужна для того, чтобы поддержать эмоции, настроение, немножко расслабиться. А для того чтобы секс был в порядке, лучше вообще не пить. Все это туфта, когда говорят, что лучше «принять» для храбрости. Если пить, то только чуть-чуть. Перебрал — получится сплошная лажа, потому что мужчине нужно быть в форме, особенно в такие ответственные моменты. Может быть, то, что меня не ругали, когда я первый раз напился, воспитало во мне достаточно спокойное отношение к спиртному.
— А за что же вас тогда ругали?
— Меня вообще мало ругали. Помню, однажды в школе я поддался стадному инстинкту и решил сбежать с последнего урока физики. Была суббота, и кто-то пустил слушок о том, что учительница заболела. Чтобы байка прошла, надо было сбегать всем. Я, будучи отличником, решил поддержать одноклассников и, придя домой, сказал родителям, что урок отменили. Потом, конечно, все выяснилось, и отец вызвал меня «на ковер». Он разговаривал со мной абсолютно спокойно, но в то же время жестко. И в тот момент мне было очень стыдно за то, что я был как все, что поддался стадному чувству. Я прекрасно понимал, что меня не накажут, из школы тоже не выгонят, но тем не менее пошел к классной руководительнице и учительнице по физике и извинился. Для меня это было делом чести.
— Приходилось ли вам когда-нибудь драться из-за женщины?
— Только в пионерском лагере. Как-то так получалось, что мои девушки никогда особо меня не подставляли. Вели себя прилично, поэтому и не нужно было за них драться.
— Когда вы первый раз влюбились?
— Наверное, еще в детском саду. Девочку звали Надя, и она была очень красивой. Причем числилась Наденька не в моей, а в параллельной группе. Отношения были чисто «детсадовскими», ничего криминального, но девочка мне запомнилась надолго. А потом я пошел в школу и стал ездить на лето к бабушке на Волгу. Туда приехала Катя Евсеева. И я сошел с ума. Она была такой красоты, что просто дух захватывало. Все начиналось с молчаливого обожания, когда я не знал, как она ко мне относится. Зимой мы переписывались. Помню, как она стояла у автобуса, на котором я уезжал в Москву, и смотрела на меня. Вокруг было много народу, весь двор пришел меня провожать, и когда мы встретились с ней глазами, она показала мне жестом, что будет писать. И от этого простого взмаха руки я был на седьмом небе от счастья. Потом были первая записка, признание в любви. Как я признавался — это было что-то! Мы отправились гулять вдвоем — беспрецедентный случай, потому что раньше всегда гуляли компанией. Шли, нечаянно касались друг друга так, что зубы начинало сводить. Катя давно обо всем догадывалась, нaо шла молча, потому что хотела, чтобы я сам все сказал. А я не мог. Мы дружили с первого по седьмой класс, и произнести то, что было все это время внутри, казалось невозможным. Я жутко мялся и стеснялся, и, когда признался, Катя сказала: «Ну наконец-то!»
— В свою жену Ирину вы тоже влюбились с первого взгляда?
— Это было как вспышка. Непередаваемое ощущение, когда ты не в силах отвести глаз от женщины. Мы познакомились во время съемок фильма «Крестоносец-2» в Греции. Увидел ее и понял, что она идеальна. Правда, на тот момент и я, и Ириша были несвободны. Она была замужем, у нее рос сын, но любви с мужем уже давно не было. Мне в этом плане было намного легче — я не был связан семейными узами и мог разорвать существующие отношения в любую минуту. Ира же медлила, но я чувствовал, что тоже ей небезразличен. Она не знала меня как актера, не видела моих ролей в театре, мельком слышала голос за кадром в «Куклах». Моя популярность ни о чем ей не говорила, и мне было очень ценно то, что я стал интересен ей в первую очередь просто как человек. Не скрою, я вел себя, возможно, чересчур настойчиво, но это было продиктовано только неимоверным желанием видеть ее, быть с ней рядом. Мы сели в самолет, и я написал на обороте визитки «жду» с тремя восклицательными знаками. По словам Ириши, она долго не могла решиться позвонить, несмотря на то что роман как таковой уже начался. Услышав ее голос, я был так рад, что по моей реакции было сложно не понять, как я ждал ее звонка. Так все и началось…
— Насколько я знаю, ваша свадьба была тоже очень романтичной?
— Мы отправились в загс, а вечером того же дня я вышел на сцену МХАТа в роли Моцарта и посвятил спектакль «Амадей» своей жене. Ириша сидела в ложе и смотрела на меня, когда я умирал на сцене. Потом я воскрес и подарил ей ночь в «Метрополе». Мне хотелось, чтобы этот день и ночь запомнились ей навсегда. Хотелось, чтобы все было красиво и по-настоящему роскошно. Тем более что Ириша так долго не решалась на развод. Я не ставил себе цель подгонять ее, я просто ждал… Мы прожили в гражданском браке три года, но в какой-то момент я понял, что все, пора остановиться. Дело ведь не в количестве твоих женщин, а в их качестве. И когда рядом с тобой есть Она, единственная, зачем продолжать поиски? Гражданский брак удобен для мужчины — ты просто живешь с женщиной, но не обязан хранить ей верность. Поди плохо?! Я сам так жил долгое время. Но в определенный момент почувствовал, что по отношению к Ирише это нечестно. Нет, она никогда не подталкивала меня к женитьбе, не ставила условий и ультиматумов. Просто, глядя в ее глаза, я понял, что она по-настоящему хочет семью. Не было разговоров — оказалось достаточно только взгляда грустных глаз любимой женщины. И желание ее осчастливить победило.
— А вас не смущало то, что Ирина уже имела опыт семейных отношений, а вы — нет?
— Ничуть. Моя жена забыла прошлую жизнь, я свою тоже не вспоминаю. Мы начали все с чистого листа. Кроме того, что Ириша обладает красотой, божественной фигурой и всем-всем-всем, она еще имеет ту самую женскую мудрость, которая необходима в семейной жизни. Я безумно люблю свою жену и знаю, что эта женщина только моя. Уверенность в ней дает мне столько сил, что я могу горы свернуть.
— Ирина старше вас на 7 лет. Не чувствуется ли эта разница в возрасте, ведь принято считать, что женщины «взрослеют» быстрее?
— Ни в коем случае. Она старше меня только по паспорту, а на самом деле Иришка — девчонка, милая, трогательная, наивная. Это я рядом с ней чувствую себя опытным, взрослым мужчиной. Стараюсь как можно больше делать по дому — продуктов на неделю вперед закупить, донести тяжелые сумки. Я Безруков, но не безрукий. Что касается внешности, то жена вовсе не выглядит старше меня. Кроме того, она профессиональная модель, очень следит за собой… Для меня ей всегда будет 25. Кроме того что я уважаю и обожаю свою жену, я ее очень хочу чисто по-человечески обогреть. У Ириши рано умерла мама, и я чувствую, что мой долг — компенсировать ей то тепло